Когда настал момент встретиться наконец с самим мистером Картером, Полетт повела клиентку по коридору в большой угловой кабинет. Клей уже почти час нервно мерил его шагами, но при появлении Адельфы собрался, спокойно и дружелюбно поприветствовал ее. Узел галстука у него был ослаблен, рукава закатаны, а на столе громоздились стопки папок и бумаг, словно Клей одновременно работал над множеством дел. Полетт в соответствии с планом повертелась в кабинете, пока лед окончательно не растаял, потом извинилась и ушла.

– Я вас узнала, – начала Адельфа.

– Да, я был в суде на предъявлении обвинения. Судья взвалил на меня это дело, но я от него избавился. Теперь я – по другую сторону баррикады.

– Слушаю вас.

– Вероятно, наше предложение вас немного смущает.

– Да, это так.

– На самом деле все очень просто. – Клей присел на край стола и сверху взглянул в лицо клиентки, выражавшее полнейшее недоумение. Скрестив руки на груди, он постарался принять вид человека, занимающегося подобными делами не впервые, и принялся рассказывать знакомую сказку про большую фармацевтическую компанию – сказку, которая, хоть и значительно отличалась от того, что Адельфа уже слышала от Родни, и была более насыщена деталями, в сущности, повторяла те же сюжетные ходы, не открывая новых фактов. Адельфа сидела в глубоком кожаном кресле, сложив руки на коленях и недоверчиво следя за адвокатом немигающими глазами.

В завершение своего рассказа Клей сказал:

– Вот они и хотят заплатить вам кучу денег, причем немедленно.

– А кто они?

– Фармацевтическая компания.

– У нее есть название?

– У нее много названий и несколько адресов, но вы никогда не узнаете, что она представляет собой на самом деле. Это условие сделки. Мы, то есть вы и я, клиент и адвокат, должны договориться сохранить все в тайне.

Адельфа наконец моргнула, разомкнула руки и сменила положение. Уставившись на новенький прекрасный персидский ковер, покрывавший половину пола, она тихо спросила:

– И сколько же денег они предлагают?

– Пять миллионов долларов.

– Боже праведный! – воскликнула женщина и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Клей выдернул из коробки бумажную салфетку и протянул ей.

Деньги, предназначавшиеся для выплат по сделкам, в ожидании распоряжений хранились в банке «Чейз», там же, где и деньги самого Клея. Стопка подготовленных Максом документов лежала на столе. Клей ознакомил с ними Адельфу, объяснил, что деньги будут переведены ей завтра же утром, как только откроется банк. Он не переставая листал бумаги, подчеркивая законность сделки и указывая, где следует ставить подписи. Адельфа была слишком потрясена, чтобы что-либо говорить.

– Доверьтесь мне, – несколько раз повторил Клей. – Если хотите получить деньги, распишитесь вот здесь.

– У меня ощущение, будто я делаю что-то плохое, – в какой-то момент призналась Адельфа.

– Нет, плохое сделали другие. А вы – пострадавшая, Адельфа, пострадавшая – клиент моей фирмы.

– Мне нужно с кем-нибудь поговорить, – сказала она, ставя очередную подпись.

Но поговорить ей было не с кем. Согласно имевшейся у Макса информации, ее приятель то появлялся, то исчезал, к тому же это был совсем не тот человек, у которого следовало просить совета. У нее были братья и сестры, разбросанные по разным городам от округа Колумбия до Филадельфии, но они понимали в юриспруденции не больше самой Адельфы. А родители давно умерли.

– Только не совершите ошибки, – мягко увещевал женщину Клей. – Если вы сохраните все в секрете, эти деньги изменят вашу жизнь. Но если вы кому-нибудь проговоритесь, вас погубят.

– Я не привыкла распоряжаться такими деньгами.

– Мы вам поможем. Если хотите, Полетт вас проконсультирует, даст полезный совет.

– Да, было бы неплохо.

– Именно для этого мы и существуем.

Полетт отвезла Адельфу домой. Они провели довольно много времени в пути из-за пробок – был час пик. Позднее Полетт сообщила Клею, что Адельфа почти все время молчала, а когда они подъехали к дому, долго не хотела выходить из машины. Женщины просидели с полчаса, обсуждая ее новую жизнь – без вечных пособий, без стрельбы на ночных улицах. Не нужно будет больше молить Бога защитить детей, тревожиться за них так, как тревожилась она за Рамона.

Больше никаких уличных банд. Никаких плохих школ.

Прощаясь с Полетт, Адельфа плакала.

Глава 13

Черный «порше-каррера» подкатил к стоянке под раскидистым деревом на Дамбартон-стрит. Выйдя из машины, Клей сделал вид, что даже не смотрит на свою новую игрушку, но, оглянувшись по сторонам и никого не заметив, в очередной раз обласкал ее восхищенным взглядом. Это чудо принадлежало ему уже три дня, а он все еще не мог в это поверить. Нужно привыкнуть, без конца твердил он себе, и ему даже удавалось вести себя так, словно это всего лишь новая машина, ничего особенного, но, стоило ему увидеть ее даже после короткой отлучки, сердце начинало биться учащенно.

– У меня свой «порше», – гордо повторял он вслух, торча в пробках, но представляя себя гонщиком «Формулы-1».

Сейчас он находился в восьми кварталах от основного кампуса Джорджтаунского университета, где провел четыре студенческих года, прежде чем поступил в магистратуру юридического факультета, расположенного возле Капитолийского холма. Дома здесь были старинные и живописные, лужайки ухоженные, улицы утопали в тени раскидистых дубов и кленов. В двух кварталах к югу, на Эм-стрит, начинался район популярных магазинов и ресторанов. По этим улочкам он четыре года бегал трусцой, не сосчитать, сколько долгих вечеров они с друзьями провели, прочесывая забегаловки и пабы, вытянувшиеся вдоль Висконсин-авеню и Эм-стрит.

А теперь он собирался здесь поселиться.

За дом, который привлек его внимание, просили миллион триста тысяч. Клей обратил на него внимание, когда бродил по Джорджтауну два дня назад. Был другой, на Эн-стрит, и третий – на Вольте, все располагались в нескольких минутах ходьбы друг от друга, и Клей решительно настроился приобрести один из них до конца недели.

Дом на Дамбартон, нравившийся ему больше других, был построен в 1850 году и прекрасно сохранился. Кирпичный фасад неоднократно перекрашивался, сейчас он был бледно-голубым. Четыре этажа, включая цокольный. Агент по недвижимости сообщил, что в нем жила и содержала его в безукоризненном порядке пожилая пара, которой доводилось принимать здесь и чету Кеннеди, и чету Киссинджер, и других очень важных персон. Вашингтонские риэлторы умеют сыпать именами почище риэлторов с Беверли-Хиллз, особенно когда речь идет о домах, расположенных в Джорджтауне.

Клей приехал на четверть часа раньше назначенного времени. Дом был пуст, бывшие владельцы, если верить агенту, переселились в шикарное заведение для престарелых. Пройдя на задний двор, Клей полюбовался прелестным садом. Бассейна здесь не было, и не было места, где его можно было бы устроить, – земля в Джорджтауне на вес золота. Однако имелся внутренний дворик с кованой чугунной мебелью и фигурными решетками, увитыми ползучими растениями. Клей с удовольствием стал бы уделять несколько часов в неделю садоводству – больше вряд ли получится. А может, просто наймет садовника.

Ему очень нравился и этот дом, и соседние. Нравилась улица, нравился весь этот уютный район, где люди жили рядом, но уважали частную жизнь друг друга. Присев на ступеньки, Клей решил, что предложит миллион, будет жестко торговаться, блефовать, сделает вид, что решил отказаться, и вдоволь повеселится, наблюдая за метаниями риэлтора, но, в сущности, он был готов заплатить требуемую цену.

Созерцая свой ненаглядный «порше», Картер погрузился в сказочный мир, где деньги росли на деревьях и он мог покупать все, чего душа желает. Итальянские костюмы, немецкие спортивные автомобили, дома в Джорджтауне, офисы в самом центре города – что еще? Он подумал о яхте для отца, разумеется, большего водоизмещения, чем нынешняя, чтобы Джаррет мог лучше зарабатывать. Вероятно, ему удастся внедриться в мелкий чартерный бизнес на Багамах, купить яхту со скидкой и списать большую часть расходов, что позволит отцу вести безбедную жизнь. Сейчас Джаррет влачил жалкое существование, слишком много пил, спал с кем попало, жил на арендованной яхте, едва наскребая деньги на жизнь. Клей был решительно настроен облегчить его положение.