Поскольку Клей ничего не знал о Максе, говорить было не о чем. По крайней мере вначале. Однако вскоре выяснилось, что Максу есть что сообщить.

– Поговорим о деле, – предложил он, немного погревшись на солнышке.

Они перешли в бар, Маршалл принес напитки.

– На горизонте брезжит новое дело о вредном препарате, – начал Пейс. Клей тут же представил деньги. – Причем весьма крупное.

– Значит, опять за работу?

– Но на сей раз план будет несколько иным. Я тоже хочу Участвовать в деле.

– На кого вы работаете?

– На себя. И на вас. Я претендую на двадцать пять процентов общего адвокатского гонорара.

– Каков потолок?

– Вероятно, выше, чем у дилофта.

– Двадцать пять процентов ваши. Если хотите – даже больше.

Они уже переворошили вместе столько грязного белья, как Клей мог отказать?

– Двадцать пять – честная доля, – ответил Макс.

Мужчины скрепили сделку рукопожатием.

– Ну, так что там?

– Существует гормональный препарат для женщин, который называется «Максатил». Им пользуются минимум четыре миллиона дам климактерического и постклимактерического возраста – от сорока пяти до семидесяти пяти лет. Средство появилось пять лет назад. Еще одно чудо: избавляет от приливов и прочих климактерических симптомов. Очень эффективно. Изготовитель утверждает, будто препарат способствует укреплению костей, снижает давление и уменьшает риск сердечных заболеваний. Производит его компания «Гофман».

– "Гофман"? Бритвенные лезвия и зубные эликсиры?

– Точно. Двадцать один миллиард от продаж в прошлом году. Самые высокие дивиденды по акциям. Очень мало долгов и отличный менеджмент. Американская традиция в действии. Но с максатилом они поторопились. Обычная история: доходы представлялись баснословными, лекарство казалось безвредным, так что они нажали на Комитет по фармакологии, и первые несколько лет все были счастливы. Врачи обожали препарат. Женщины его боготворили, поскольку он прекрасно действовал.

– Но?

– Возникли проблемы. Серьезные проблемы. В соответствии с правительственной программой были обследованы двадцать тысяч женщин, принимавших лекарство в течение нескольких лет. Исследования закончены только что, итоговый доклад будет через несколько недель. И он их раздавит. Оказалось, для значительной части пациенток препарат увеличивает риск образования рака груди, приводит к инфарктам и инсультам.

– Насколько велика группа риска?

– Около восьми процентов.

– Кто знает о докладе?

– Всего несколько человек. Но у меня есть копия.

– Кто бы сомневался! – Клей разлил остатки вина из бутылки и оглянулся, нет ли поблизости Маршалла. У него заколотилось сердце. Остров Мастик вмиг показался очень скучным местом.

– Несколько адвокатов уже отслеживают ситуацию, но доклада у них нет, – продолжал Пейс. – Было возбуждено одно дело, в Аризоне, но это не коллективный иск.

– А что?

– Старомодный судебный процесс. Единичный выстрел.

– Как скучно.

– Отнюдь. Адвокат, который готовит процесс, – некий Дейл Мунихэм из Туксона. Он берется за индивидуальные дела и никогда не проигрывает. Сейчас он взял след, чтобы нанести первый удар по «Гофману». Это может задать тон всей сделке. Задача состоит в том, чтобы первыми организовать массовый иск. Думаю, Пэттон Френч вас уже неплохо обучил.

– Это можно, – сказал Клей так, будто всю жизнь только этим и занимался.

– Причем вы должны сработать самостоятельно, без Френча и его своры. Зарегистрируйте дело в округе Колумбия и запускайте блиц-рекламу. Это будет нечто!

– Как дилофт?

– За исключением того, что здесь вы будете главным. Я останусь в тени – дергать за ниточки и выполнять грязную работу. У меня большие связи с нужными теневыми фигурами. Это станет сугубо нашим делом, и ваше имя заставит «Гофмана» искать выход.

– Быстрое мировое соглашение?

– Возможно, не такое быстрое, как по дилофту, но все-таки быстрое. Вы должны выполнить домашнее задание: собрать свидетельства, нанять экспертов, возбудить дела против врачей, увлекающихся лекарством, и сделать вид, что намерены отстаивать интересы своих клиентов в суде. Вам необходимо будет убедить «Гофмана», что вы не заинтересованы в соглашении и хотите довести дело до суда – зрелищного публичного представления, которое пройдет на вашей площадке.

– А каковы подводные рифы? – спросил Клей, стараясь показать, что проявляет осмотрительность.

– Особых сложностей я не вижу. Разве что реклама и подготовка к судебному разбирательству обойдутся вам в миллионы.

– Нет проблем.

– Похоже, вы вошли во вкус и готовы рисковать деньгами.

– Я пока лишь поскреб немного с поверхности.

– Я хотел бы получить миллион в качестве аванса – в счет будущего гонорара. – Пейс отпил из бокала. – Нужно кое-что подчистить по старым делам.

Тот факт, что Пейс требовал аванса, немного насторожил Клея. Однако, поскольку ставки были высоки и поскольку их связывала тайна тарвана, спор казался неуместным.

– Заметано, – кивнул Клей.

Когда вернулась Валерия, пропотевшая насквозь, но, судя по всему, довольная, оба нежились в гамаках. Валерия сбросила одежду и нырнула в бассейн.

– Калифорнийская девушка, – тихо пояснил Пейс.

– Что-то серьезное? – осторожно поинтересовался Клей.

– Мы уже много лет то сходимся, то расходимся, – ответил Пейс, давая понять, что тема закрыта.

Калифорнийская девушка потребовала обед, исключающий мясо, рыбу, кур, яйца и сыр. Не употребляла она и алкоголь. Для остальных Клей заказал рыбу-меч на гриле. С едой покончили быстро: Ридли не терпелось уединиться у себя в комнате с видеомагнитофоном, Клею – поскорее расстаться с Валерией.

Пейс с подругой провели у них два дня, и по меньшей мере один показался хозяевам лишним. Цель визита была сугубо деловой, так что, сделав дело, Пейс задерживаться не собирался. Клей сверху наблюдал, как Маршалл с несвойственной ему поспешностью везет их к самолету.

– Ожидаются еще гости? – устало спросила Ридли.

– Слава Богу, нет, – ответил Клей.

– Ну и отлично.

Глава 26

К концу года освободился целый этаж над конторой Клея на Коннектикут-авеню, и он снял половину, чтобы сосредоточить все операции в одном месте, перевел сюда дюжину параюристов, пять секретарей из «Лакомки» и так называемое Йельское отделение. Место здесь было куда более престижным, чем то, где они сидели раньше, так что ребята почувствовали себя увереннее. Клей хотел собрать всю контору под одной крышей, чтобы в любой момент сотрудники были под рукой, потому что в ближайшее время намеревался завалить их работой по горло.

Расписание на начало года было чрезвычайно напряженным. Предполагалось, что все будут находиться в конторе с раннего утра до шести, завтракать, обедать, а порой и ужинать – за рабочими столами. Сам Клей обычно не уходил раньше восьми-девяти часов вечера и ожидал, что остальные последуют его примеру.

Иона не последовал. Он собирался уволиться в середине января, его рабочий стол был уже девственно чистым и свободным, а прощание оказалось кратким: не трудитесь звонить, просто переведите деньги на мой счет в Арубе.

Оскар Малруни уже нацеливался на кабинет Ионы, который был просторнее, из его окна открывался более привлекательный вид, хотя последнее обстоятельство ничего для него не значило. Но помещение располагалось в непосредственной близости от кабинета Клея, и это было важно. Малруни чуял деньги – солидные гонорары. Дилофт прошел мимо него, но больше он ничего упускать не собирался. И он, и его мальчики затаили обиду на корпоративную юриспруденцию, коей их учили поклоняться в университете, и теперь нацелились взять реванш. А что могло отвечать этой задаче лучше, чем прямые досудебные соглашения и судебные преследования в медицинской сфере? Ничего более опасного для чванливых ничтожеств из корпораций голубых кровей не существовало. Коллективные иски такого рода не являлись составной частью процессуальной практики. Они были предпринимательством, не лишенным налета жульничества.